Удаление аденоидов у ребёнка. Наш опыт.
Ох, и серьёзная тема. Всё не решалась начать. Я очень трепетно отношусь ко всему, что касается здоровья моего ребёнка. И процедура удаления аденоидов была тяжёлым моральным испытанием для всей нашей семьи.
Началось всё конечно же с садика. Мой сын пошёл в детский сад. И через 2 дня заболел. Вылечился, пошёл снова, и снова заболел. И если другие дети за 2-3 месяца адаптировались, то мой сын почти весь год проболел. Я всё надеялась выйти на работу, но о своих желаниях пришлось забыть. Стоило сыну выйти с больничного, и он подхватывал новую заразу. Фарингит стал нашим постоянным спутником. Аденоиды просто не успевали восстанавливаться после болезни. Они увеличивались, увеличивались. Сын начал храпеть по ночам, спал с открытым ртом, он втягивал с усилием в себя воздух. Особенно это всё обострялось во время многочисленных болезней.
Первый раз мы узнали о том, что у ребёнка аденоидит, когда делали компьютерную томографию головного мозга ребёнку в связи с задержкой речевого развития. ЛОР выписал нам тогда кучу лекарств, которые я ему брызгала в нос почти через каждый час. То ещё испытание для трёхлетнего ребёнка. Назначали физиопроцедуры, которые мы успешно прошли. Но улучшений мы не увидели.
Как-то на приёме у педиатра я спросила: «Это нормально так часто болеть?» и получила ответ: «Ну, у вас же аденоиды». И педиатр стала рассказывать про то, что если аденоиды не лечить, ребёнок тормозит в развитии, у него вытягивается лицо. При этом педиатр ни в коем случае не настаивала на процедуре удаления аденоидов. Я вам больше скажу, ни один врач не говорил мне чётко о том, надо или не надо делать операцию по удалению аденоидов. А это было пять ЛОРов. Никто не брал на себя ответственность за это решение. Все смотрели на меня с вопросом во взгляде: «Ну что? Будем удалять? Или нет?». Этот сложный вопрос полностью ложится на плечи родителей. Нелегко принять такое решение самой.
Я разговаривала с другими матерями, которые прошли через это или отказались от этой процедуры. Опыт был разный. И это ещё больше вносило смуту в мои мысли.
Я попросила направление на обследование в Няганскую окружную больницу на консультацию. Я б хотела обойти в своём отзыве саму больницу, где делали аденотомию, но не получится.
Мы приехали туда. Сыну сделали рентген. Сказали, что у нас аденоиды 2 степени. И предложили такой вариант: мы едем домой, месяц брызгаем в нос все назначенные препараты, делаем физиопроцедуры, повторно делаем рентген. Если улучшения есть, забываем про удаление аденоидов. Если изменений нет, делаем операцию.
Выдали результаты обследования и назначение.
Также дали памятку перед операцией.
Я забрала сына из детского сада, лишь бы он не заболел. Я даже боялась с ним выходить на улицу, лишь бы не продуло нигде. Мы брызгали в нос ему назначенные препараты Назанекс и Эофорбиум Композитум через каждые два часа. Прошли физиопроцедуры, фонофорез с гидрокортизоном. И сделали повторный рентген. За месяц наших мучений ничего не изменилось.
И мы стали готовиться к операции.
ПОДГОТОВКА К ОПЕРАЦИИ
Анализов надо было сдать много.
Особенно много анализов крови на всё, что только можно. Кровь сдавали из вены. Медсестричка была наша любимая, с лёгкой рукой и большим сердцем. Но это не очень помогло.
Взяли 9 пробирок крови.
Ребёнок плакал, вырывался, кричал: «Мама, бойно. Бойно, мама». Я держала. Ком стоял в горле. Медсестра, вся покрасневшая от напряжения, набирала кровь, которая никак не хотела течь. Я чувствовала, как у меня поднялось давление, и стучит в висках. Эти 5 минут нам показались вечностью. Кровь из вены в таком возрасте — тяжёлое испытание для ребёнка. Он в тот день очень сильно на меня обиделся и не хотел со мной разговаривать. И я его очень понимаю. Мне в тот день тоже пришлось кровь из вены сдавать. На сифилис.
А потом мы сдавали ещё очень много всего.
Обратите внимание, на кардиограмме написано: «Ребёнок плакал». Он начинал орать и отбиваться каждый раз, когда его пытались положить на спину. Мы вышли в коридор, и я в отчаянии позвонила мужу. Он отпросился с работы и пришёл в больницу. Общими усилиями мы сделали ЭКГ, но сын всё равно похныкивал, хоть с папой и было не так страшно.
И вот мы собрали весь пакет нужных документов
Мы долго ждали хирурга, который будет делать аденотомию. Он был на операциях. Вернувшись и тщательно изучив наши анализы, он сказал, что у ребёнка плохая свёртываемость, и кровь из вены надо перестать.
Я, наверное, побледнела в тот момент. Врач сказал мне четко и ясно: «Я не хочу, чтоб он умер у меня на хирургическом столе от потери крови».
И мы пошли сдавать кровь повторно. Хорошо, что не всю, а только на свёртываемость. Медсёстры его замотали как мумию в простынь ловким движением, уложили на кушетку, держали его крепко втроём. Кровь в этот раз текла нормально. Сын снова плакал и кричал: «Бойно». Мы сдали кровь и сын, уставший и измученный, уснул. Через час пришли результаты, и нас отвели в палату.
А это соседки нашей.
Соседка оказалась просто чудесной девушкой. Из тех редких людей, кто любит детей. Нам с ней очень повезло. На все сынишкины шалости она смотрела с улыбкой. И через пару часов он уже показывал ей свои игрушки.
Был разговор с анестезиологом. И ещё раз с хирургом. Он тогда мне сказал: «Не надейтесь, что будет лёгкий день. День у вас завтра будет очень тяжёлый».
Ребёнку запретили есть после 18:00. Можно было только пить воду.
Утром кормить тоже было нельзя.
Операцию назначили на утро.
Утром я ходила из угла в угол, не находя себе места.
Зашла медсестра, сказала: «Готовьтесь. И плакать, пожалуйста, не надо».
Пришли врачи с каталкой. Велели раздеть ребёнка. Отбивающегося ребенка усадили на каталку. Он так кричал. Он так боялся. Он вырывался как дикий зверь. Его везли голенького по коридору, и были слышны его крики: «Мама, нет, мама». Я плакала. Соседка по палате тоже. «Это ж сколько ужаса он натерпится, пока его довезут до операционной», — думала я.
Зашла медсестра, поругала за то, что я плачу.
Мучила совесть. Сильно мучила совесть. В тот момент я жалела, что решилась на аденотомию. Час без ребёнка был длинным.
Зашла медсестра, сказала: «Сейчас привезут».
Сына привезли на каталке без сознания. Сказали, что ему нельзя принимать вертикальное положение, и что обезболивающее можно давать только через час, когда он выйдет полностью из наркоза. И ушли.
Сын очнулся и начал орать. Он ничего не понимал, находился будто бы в бреду. Лежать он не хотел ни в какую. Я его положила себе на живот и заняла полулежащее положение.
Через несколько минут снова очнулся, стал плакать, отбиваться и орать.
Так периодами всё и продолжалось. Он то приходил в себя, кричал и вырывался, то резко засыпал, повисая как плюшевая игрушка у меня на руках.
Он стал более плавно засыпать и просыпаться. Кричал уже не просто так, а орал: «Бойно». Периоды отключки стали всё больше напоминать сон, а не просто безжизненное состояние. Потом перестал драться, смотрел на меня умоляюще: «Мама, бойно», — и тыкал пальцем в рот. И снова засыпал.
Я целый час его продержала на руках, то поглаживала по спинке, то пела колыбельные, лишь бы он успокоился.
Я считала минуты, когда можно будет дать лекарство
И этот момент настал. Сын выпил лекарство и уснул. Я поставила сбоку стул с подушкой, чтоб он не свалился.
Зашла медсестра, сказала: «Собирайте вещи, переезжаем в другую палату. Сюда заедет очень сложный пациент».
Возражения мои успеха не возымели. Собирайте манатки, и всё.
Зашла молоденькая медсестра, сказала, что поможет мне перетащить вещи и заправить там кровать. Я взяла сына на руки, и мы пошли в палату. Медсестра заправляла мне кровать, а я рядом держала ребёнка и чувствовала, как резко подымается у него температура. Очень быстро. Он пожаловался, что ему плохо. Мы побежали в туалет. Открылась рвота. Из носа потекли две струйки крови. Вернулись в палату. Ох, как я тогда зла была и напугана одновременно: как можно только что вышедшего из наркоза ребёнка переселять в другую палату?
Сын снова уснул. Проснулся часа через два. Начал скандалить из-за того, что на руке закреплён катетер. Одела ему футболку с длинным рукавом. Успокоился.
Разрешили поесть. Он кушал с аппетитом. Съел всё, что дали в столовой.
Пригласили на осмотр. Осматривала нас заведующая ЛОР-отделением. Я рассказала про то, что произошло, сказала, что одна ноздря не дышит. Она внимательно осмотрела ребенка, сказала, что всё в порядке, можем быть свободны.
Ребёнок совсем ожил. Он бегал, прыгал, залазил под кровать и требовал, чтоб его все искали. В общем, разошёлся не на шутку.
Зашел оперировавший нас хирург. Он постоял, пошутил на отвлечённые темы. Видно было, что пришёл понаблюдать за состоянием ребёнка. Остался удовлетворён и ушёл.
Вечером сняли катетер.
Утром оперирующий врач ещё раз нас осмотрел, внимательно проверил не дышащую ноздрю и сказал: «Всё. Поезжайте домой».
Мне велели на следующий день явиться к ЛОРу по месту жительства на осмотр. Но когда я вернулась, один ЛОР был в декрете, второй — в отпуске, а третий — на больничном. Я звонила каждый день в больницу в течение двух недель в надежде, что выйдет хотя бы один ЛОР. Потом появились новые заботы, оформление в садик ребёнка, и стало не до того.
Нам прописали капать в нос Протаргол 10 дней. Мы его прокапали. За эти дни полностью восстановилось носовое дыхание.
Какие произошли изменения:
- Восстановилось дыхание
- Сын спит с закрытым ртом
- Сын не храпит, даже когда болеет
- Чуть-чуть поменялся голос
Каких изменений не произошло:
- Скачка в речи или развитии не произошло
- Сын не перестал часто болеть
Последнее — прям моя боль. Мы по-прежнему всё время болеем. И даже сейчас сын дома на больничном.
Он прекрасно всё помнит и очень боится больниц.
Стоило ли делать аденотомию? Я не знаю. Можно было совсем отказаться от садика и сидеть с ним дома. Может, всё само бы восстановилось. Я до сих пор не знаю, стоило ли это мучений моего ребёнка.
Может быть, мой отзыв поможет вам принять решение о необходимости операции или отказе от неё.
Мне было тяжело собраться и написать о нашем опыте удаления аденоидов. Но когда я только собиралась ехать, одна из девушек, с которой мы взаимно подписаны друг на друга тут на irecommend, сказала, что им предстоит эта операция, и она будет ждать мой отзыв.
Для тех, кому это только предстоит, настраивайте себя на то, что это будет очень тяжёлый день в вашей жизни и жизни вашего малыша.
Высокую оценку поставить не смогу. Для нас это был тяжёлый опыт. ⭐⭐⭐
ДОПОЛНЕНИЕ (спустя полгода):
Всё-таки операция сильно отразилась на здоровье сына. Он почти не болеет. Первые пару месяцев он ещё болел, как и раньше. Но с каждым разом его иммунитет становился крепче. И на сегодняшний момент почти не болеет. Удаление аденоидов положительно сказалось на его здоровье. Он окреп настолько, что даже пару раз во время повальной эпидемии ГРИППА даже не подхватил эту заразу. Сейчас я могу сказать, что удаление аденоидов помогло. Всё это мы перенесли не зря.